Новый премьер Михаил Мишустин поручил своим заместителям Андрею Белоусову и Марату Хуснуллину проанализировать возможность упрощения порядка рефинансирования ипотечных кредитов и вообще ситуацию в данной сфере. Он заметил: «С такой ставкой (9% годовых. — М.А.) мы не сможем помочь людям улучшить жилищные условия, а это национальная цель развития, которую поставил президент и которой мы обязаны достичь».

Думается, премьер тут немножко лукавит: улучшение жилищных условий и снижение ипотечной ставки — несколько разные вещи, точнее говоря, ипотека в президентской задаче (если подходить к ней содержательно, а не формально) — лишь одна из многих (и не самых главных) составляющих. В устах чиновников происходит подмена понятий, впрочем, это никак не относится именно к нынешнему кабинету, тенденция задана задолго до этого.

Приватизация жилья в России — к которой в общественном мнении имеется менее всего претензий — на самом деле была явлением по своим последствиям более разрушительным, нежели ваучерная приватизация. Изначально неверно избранная стратегия задала тенденцию на почти уже три десятилетия постсоветской жилищной политики.

Раздача жилья в частную собственность поквартирно — без осознания единства домового пространства, общности прав и обязанностей его жильцов, необходимости принимать участие в управлении им — привело к абсурдной ситуации. Россия стала страной, где возникла уникальная, нигде более в мире не встречающаяся форма жилищной собственности — конгломерат, как его называют исследователи В.Самошин и С.Глазунов. В итоге в одном доме могут быть квартиры и частные, приватизированные (если дом старый) либо купленные, и находящиеся в муниципальной собственности.

Сама по себе поквартирная приватизация была нонсенсом — это все равно что приватизировать завод постаночно или колхозный коровник постойлово. В мире разное владение квартирами в многоэтажном доме — редчайшее исключение. Кондоминиумы, или жилищные кооперативы, составляют малый процент всего жилья. У нас же, не создавая реальные кондоминиумы, наплодили разово десятки миллионов собственников непонятной правовой формы.

Главное же, не удалось уйти от советской организации жилья (а теперь думается, такой задачи и не ставилось). Все то, что вызывало возмущение в период перестройки, вполне удачно продолжилось и после 1991 года: застройка городов и пригородов (!) уродливыми типовыми, безликими многоэтажками, понимание «своего» жилья как конурки в человеческом крольчатнике.

Многие исследователи отмечают феномен развития «советскости» в современной, вроде бы капиталистической России. Жилье — один из примеров того. Даже такой рыночный инструмент, как ипотека, успешно служит делу сохранения советского наследия. За границей под ипотекой понимается в первую очередь и по преимуществу кредит на покупку или строительство своего дома, с четкой привязкой его к собственному земельному участку (как вариант — части 1–2-этажного жилища в случае terraced housed и т.п.). Ипотечные кредиты под покупку квартиры в многоэтажном доме там редкое исключение.

Соответственно, жилищная проблема там решается не только за счет покупки собственного дома. Значительная часть населения проживает в съемном жилье различных видов собственности. Так, в Германии таковых 48,5%, во Франции — 35,6%. В основе своей данное жилье муниципальное либо государственное, можно назвать его и социальным, на российский манер.

Никто не считает там человека, не имеющего своего жилья, неудачником. Люди просто не хотят закабаляться ипотеками, надрываться ради квадратных метров. Они отлично чувствуют себя в арендуемом жилище, и их права надежно защищены. Задача же государства на всех уровнях — активно строить общественное жилье (public housing) наподобие французского HLM. Даже в наикапиталистических Соединенных Штатах имеется министерство жилищной политики и городского развития.

В России же, при бедности ее населения, его малых и нестабильных доходах, негарантированном на долгий срок трудоустройстве, была сделана ставка на сугубое самообеспечение людей жильем в основном через ипотеку. Это не могло быть ничем иным, как авантюрой, подобно ставке на негосударственное пенсионное накопление. Социальное жилье предоставляется только определенным категориям граждан: беднякам, сиротам, многодетным, инвалидам, проживающим в ветхих домах и т.п. Элементарная мысль о том, что правительство должно строить жилье для всех, даже не рассматривается на официальном уровне. Социальные квартиры для нуждающихся даются в новых домах вперемешку с квартирами, которые покупаются в них самостоятельно, что приводит к продолжению политики конгломератизации.

Муниципалитеты не отчитываются, сколько жилья они построили. Соответствующее министерство не рассказывает, сколько миллионов квадратных метров социального жилья будет сдано. Жизнь чиновников облегчилась до невероятности. Они скинули с себя необходимость обеспечивать жильем всех граждан России. Люди, как во времена самого дикого капитализма, сами изыскивают способы его приобретения. Если бы я был сторонником теории заговоров, то утверждал бы, что ипотека как практически единственный способ получения жилья была задумана с целью приведения к покорности наиболее трудоспособных и активных россиян, ибо, закабаленные ею, они и не думают бунтовать и протестовать, боясь потерять работу и недвижимость. Простой народ, заглотив в свое время наживку в виде халявной приватизации квартир, теперь пожинает плоды былой бездумности, опутанный по рукам и ногам, не требуя от своего правительства активной жилищной политики.

То, что на рынке жилья массово предлагаются только убогие квартирешки в «человейниках» (а недавние заявления Хуснуллина, возглавившего отрасль в масштабах России, могут означать еще большее увеличение их числа), приводит к парадоксальной ситуации: самая большая по площади страна мира с низкой плотностью населения все стремительнее превращается в подобие крошечных территориально Гонконга или Сингапура с их жилыми небоскребами. Но в Гонконге половина жилья контролируется правительством, а в Сингапуре — около восьмидесяти процентов. Доводы о том, что муниципалитеты и регионы не готовы вкладываться в инфраструктуру для развития невысоких пригородов, не выдерживают критики: в мире, в тех же США, федеральное правительство как раз и занимается тем, что спонсирует строительство коммуникаций — то, чем в России власть не занимается.

Однако общественное сознание не рефлексирует ситуацию. Люди по природе своей не революционеры и стараются приспосабливаться к ней, а не менять ее. Власть работает в интересах крупных строительных компаний, озабоченных только быстрой прибылью и поставляющих исправно уродливые дешевые многоэтажки. Население, не способное сорганизоваться и спрашивать с правительства, довольствуется подачками в виде возможного удешевления ипотеки на процент. Страна же в целом находится на обочине мировых градостроительных тенденций. Типичное государство третьего мира с невыразительными кварталами жалких новостроек, в которых живут разобщенные граждане, с трудом скопившие либо взявшие на очень долгий срок в кредит неподъемную сумму.

Московский комсомолец

Ваши комментарии:

Связь с нами